Карьера Булган Рэнцэндорж развивается стремительно: только «вчера» (в 2018 году) закончила Пермское хореографическое училище, а сегодня она уже балерина театра оперы и балета.

В прошлом сезоне Булган выходила на сцену в партиях Китри («Дон Кихот»), Мари («Щелкунчик»), Гамзатти («Баядерка»), Одетты, Одиллии («Лебединое озеро»), Медоры («Корсар»), Солистки («Рубины»), Каллиопы («Аполлон Мусагет») и других. Такой стремительный взлет – редкость для недавней выпускницы. Ее обсуждают, к ней присматриваются, ее выступлений ждут. Журналу «Аэропорт Пермь» Булган дала свое первое большое интервью.

– Что в первую очередь читателю нужно знать о Булган Рэнцэндорж?

– То, как я попала в балет. Для меня это важный момент в жизни. А еще – как я училась в училище и какие люди мне помогали.

Родом я из Монголии. До шести лет ничего не знала про балет. Но однажды мама взяла меня за руку и привела в хореографическое училище. Конечно, меня не взяли, потому что я была еще маленькая. Тогда мама отвела меня в танцевальную студию. Потом мы узнали о кастинге в студию при театре – и я перешла туда. Там работала педагог, которая некогда окончила Академию русского балета им. А. Я. Вагановой, мы много с ней занимались.

Как-то раз к нам в город приехали педагоги из Пермского хореографического училища, чтобы провести кастинг среди девочек и мальчиков. Искали по всей стране. Я прошла отбор, и меня пригласили учиться в Пермь.

– Когда пришло осознание, что балет – это то, чем вы хотите заниматься в жизни?

– В семь лет, когда попала в театральную студию. Вот тогда я поняла, что балет – это мое. У меня родители не имеют отношения к танцу, они инженеры, но маме какой-то внутренний голос подсказал, что меня нужно непременно привести в балет.

– А дальше: какие перспективы вырисовывались после окончания Пермского хореографического училища в прошлом году? Вы сразу знали, что попадете в пермскую труппу?

– Вообще-то я должна была вернуться в Монголию, потому что наш класс учился по договору двух стран. Но всё сложилось по-другому.

Меня пригласили сразу в Пермь и Екатеринбург. Я долго выбирала. Съездила к соседям, посмотрела театр – и поняла, что хочу остаться здесь. Это, можно сказать, мой родной город, в театре мне знакома каждая мелочь, каждая лестница. А для меня важно чувствовать себя уютно в пространстве.

– Когда вы попали в театр, то могли спрогнозировать, что совершите такой рывок: одна за другой ведущие партии в репертуарных спектаклях и премьерах?

– Невозможно спрогнозировать, что всё будет развиваться так, а не иначе, да я и не люблю загадывать. Возможность дается всем, но как ею воспользоваться – зависит только от тебя. Получить статус балерины очень сложно, но еще труднее удержаться в этой роли. Сохранить качество и оттачивать его от спектакля к спектаклю.

Находить себя

– Кто для вас главный критик?

– Я могу выслушать всех: зрителей, коллег… Но дальше уже сама выбираю, что взять в работу, а что нет. Для меня очень важно мнение моего педагога-репетитора Натальи Анатольевны Моисеевой. Ну и свой внутренний голос я стараюсь слушать.

– И что он вам подсказывает?

– Что нужно ловить каждую возможность. Впитывать как губка всё, что дается тебе судьбой. Время летит очень быстро… Артист балета должен с умом распоряжаться своим временем.

– О вас, кстати, говорят как об умной балерине. Вы в курсе?

– Правда? Мне очень приятно это слышать. Я стараюсь каждое свое движение на сцене выполнять осознанно. А еще я считаю, что балерина не только должна блистать на сцене, но и соответствовать этому статусу в обыденной жизни.

– За сколько минут до начала репетиций вы обычно приходите в репетиционный зал?

– Минимум за полчаса. Мне нужно разогреться, чтобы работать уже на горячее тело. И еще успеть за это время провести работу над ошибками. Вспомнить вчерашнюю репетицию, проанализировать ее и подняться на новый уровень. Тогда работа идет в два раза быстрее.

– Есть ли у вас ориентиры в балетном мире?

– Я многих балерин видела. Много у кого можно почерпнуть что-то, но все-таки я предпочитаю в каждой роли находить свое, искать себя в каждой партии.

– Из каких источников бы берете вдохновение для лепки образа?

– Читаю, смотрю, слушаю классическую музыку, и даже дома перед зеркалом репетирую образ. Для меня это не характерно – выйти с работы и оставить в театре все мысли. Я постоянно размышляю о партиях, анализирую, просматриваю записи своих выступлений, чтобы расти от спектакля к спектаклю. Всегда есть и будет над чем работать.

И репетитор мне в этом тоже помогает. Бывает, я принесу какую-нибудь находку в зал – Наталья Анатольевна посмотрит и скажет: вот это, например, мне походит, а это нет.

– Алексей Мирошниченко, руководитель балетной труппы Пермского театра оперы и балета, часто дает какие-то рекомендации лично?

– Он присутствует почти на каждом спектакле, и потом, уже за закрытым занавесом, дает советы, просит повторить элемент, если он был выполнен неверно. Я вообще Алексею Григорьевичу очень благодарна: все-таки доверить недавней выпускнице сложные партии – большой риск. Всё, что он говорит, я стараюсь брать на заметку.

– Чем отличается педагог в училище от педагога в театре?

– В училище закладывают основы балета. Спасибо Нине Петровне Костаревой, которая привила мне понимание искусства танца. В театре же педагог работает уже над раскрытием твоей индивидуальности и мастерством. Плюс передает свои собственные исполнительские наработки.

Любимые партии

– Вы танцуете с разными партнерами. Что самое главное в дуэтном танце?

– Уважение. Ребята все очень разные, и все уникальные. Я каждого ценю. К тому же они работают в театре дольше меня, у них больше опыта, и я не боюсь им доверять.

– Какую из исполняемых сейчас партий вы бы назвали любимой?

– Это Никия в балете «Баядерка». Я хотела исполнить эту партию с первого класса училища. В ней танец и драма составляют единое целое. Это особенно видно в танце со змеей. Сам танец здесь очень красивый, и через его красоту ты – то есть Никия – можешь выразить свою грусть о том, что твой возлюбленный сидит с другой девушкой и ты в эту минуту танцуешь на их свадьбе. Ты танцуешь – и горе выходит. Но это должно быть очень сдержанно.

– Тем не менее вас номинировали на премию «Золотая Маска» за исполнение другой партии в этом спектакле – Гамзатти, как раз той самой невесты-разлучницы.

– Гамзатти мне тоже очень нравится. Но это совсем другая героиня. Я воспринимаю ее как довольно взрослую женщину, которая знает себе цену и очень уверена в себе.

Еще более зрелый персонаж моего репертуара сейчас – императрица Фарах Пехлеви в старости из балета «Шахерезада» в постановке Алексея Мирошниченко. Это не танцевальная партия, но я всем своим телом, каждой позой должна передать всю ее жизнь. Совсем другое дело – юная Фарах: в этой роли все эмоции наружу.

Еще я очень люблю «Рубины» Баланчина-Стравинского. Это неоклассическая хореография, у нее нет драматической подложки в виде либретто – ты просто выходишь на сцену и «зажигаешь». Для меня этот балет – как азартная игра. Я получаю от него огромное удовольствие!

– Есть ли партии, в которых вам пока тяжело?

– Все спектакли сложны по-своему. Не могу сказать, что какой-то из них дается легче. Например, «Лебединое озеро» – очень сложный спектакль. После белого акта ты прибегаешь в гримерный цех, чтобы переделать прическу, и только и думаешь о том, где бы взять силы. Ведь впереди Черный лебедь – образ, в котором ты должна сразить всех наповал, да еще и фуэте крутить. Но выходишь на сцену – и силы сами откуда-то берутся.

– То есть сцена не только забирает силы, но и дает их?

– Выходя на сцену, я еще чувствую сильнейшую энергию, которая идет от оркестра и зрительного зала, и это очень помогает. Сцена вообще мое самое любимое место в театре. Это что-то теплое. Когда ты работаешь в классе, а потом выходишь на спектакль – совсем разные ощущения. На сцене происходят чудеса!

Текст: Наталья Овчинникова

Фото: Гюнай Мусаева, Антон Завьялов, Никита Чунтомов, Андрей Чунтомов